Группа Вельвет из разряда тех коллективов, которые распознают не по названию, а по внушительному трек-листу известных композиций: «Нанолюбовь», «Прости», «Без меня», «Все забудется», «Продавец кукол» и, разумеется, «Капитан Арктика», исполненная в дуэте с Григорием Лепсом.
В 2013 году группа Вельвет выпустила новый альбом «Ближе нельзя» и возобновила активную гастрольную деятельность, подтвердив статус одной из главных поп-рок групп страны. В преддверии большого концерта, запланированного 27 октября в клубе «16 тонн», солистка коллектива и автор всех его песен Катя Белоконь рассказала о том, как создаются хиты, достойные стать звуковой дорожкой к самым дорогим воспоминаниям.
– У группы Вельвет сколько ни ищи компромат – все равно превосходная репутация: никаких скандалов, резких публичных высказываний или алкогольных историй. Современный рок-н-ролл может обходиться без этого?
Думаю, да. Мы принципиально против этого, но вообще сейчас настоящая беспутная жизнь, наркотики и прочий рок-н-рольный антураж уже не в тренде, это большая редкость. Западные «звезды» пьют только свежевыжатый сок и едят вегетарианскую еду. В России в основном поступают так же, причем даже те, кто по сути своей музыки вроде как должен быть на «ты» с алкоголем и прочими радостями жизни. Разве что после концерта кто-то может позволить себе лишнего, но до – никогда. А у нас все эмоции остаются на сцене.
– Возможно, какие-то хобби – скажем, экстремальные виды спорта – выдают твою бунтовскую натуру?
Весь бунт и протест можно услышать в моих песнях. А бунтаркой я становлюсь только на сцене. В жизни, я бы сказала, такой натуры и нет совсем, я спокойная и уравновешенная, хотя иногда хочется кому-нибудь врезать! А хобби и увлечения у меня есть, но они очень «белые и пушистые» – рисование, езда на велосипеде, чтение. Хотя… люблю пострелять из пистолета!
– А какого поведения вы ожидаете от поклонников на концертах?
Максимального «отрыва» и безбашенного удовольствия. Энергетика зала гораздо важнее для артиста, чем любые другие допинги. Бывает так, что публика начинает разогреваться не сразу, а к четвертой-пятой песне. Мы на днях играли в Ижевске, там была как раз такая история: пришла замечательная публика, которая сначала внимательно слушала, а потом уже расслабилась. Конечно, мне важно, что к моим песням относятся с таким вниманием, но живой концерт все же должен отличаться от прослушивания пластинки. Я думаю, это связано с определенным имиджем группы, который сложился на основе клипов. В итоге после концертов к нам часто подходят и говорят – «Мы не ожидали такого драйва, вы, оказывается, очень круто выступаете». Поэтому нам очень хочется пообщаться с публикой «живьем» и дать слушателям возможность увидеть другую группу Вельвет.
– 27 октября у вас будет большой концерт в клубе «16 тонн». Что будет на этом концерте?
Мы сыграем нашу новую сольную программу. Обязательно исполним все наши хиты, которые слушатели ждут на каждом концерте, и по которым нас узнали из радио или телеэфира («Прости», «Продавец кукол», «Капитан Арктика», «Нанолюбовь» и другие) и дополним эти песни избранными композициями из трех наших альбомов. Сейчас выбирать треки для концертов стало трудно, поскольку их становится все больше. Иногда процесс отбора вызывает столкновения мнений в коллективе, но я всегда в этих столкновениях побеждаю!
– Есть ли какие-то штампы, связанные с группой, которые вам хотелось бы опровергнуть?
Штампов много, и они до сих пор на нас висят. Главный из них – «попса»: так иногда отзываются на наши записи в интернете. На самом деле наш материал – вовсе не попсовый, просто у нас в стране соединились два очень разных понятия, «попса» и «популярная музыка». В категорию последней попадает все, что пользуется большим спросом. Скажем, Queen или U2 – это тоже поп-музыка. У нас же существует еще «попса», то есть чисто коммерческое исполнительство, бессмысленная музыка для зарабатывания денег, не имеющая ничего общего с искусством. И когда нас награждают таким ярлыком – это вызывает ярость! Я вложила свою душу в создание каждой песни, поэтому такие характеристики для меня, как для автора, очень обидны.
– Тем не менее, многие большие группы «заигрывают» с этим форматом, включая в репертуар более «попсовые» композиции и «залавливая» на этот крючок большое количество слушателей. Вы так поступаете?
Формат – это просто набор требований, которые нужно исполнить, чтобы попасть на радиостанцию. Иначе ты не будешь там крутиться, а радио все еще остается главным рупором для музыки в нашей стране. Поэтому мы, разумеется, стараемся аранжировать те песни, которые имеют потенциал на радио, в соответствии с «форматом» – скажем, песню «Прости», которая, стала одним из самых успешных наших радиосинглов и собрала всевозможные награды. Но тут не было определенной установки, просто песня такой получилась. Я думаю, что искусственно это сделать для меня просто невозможно, творчество всегда было для меня на первом месте. Вот на последнем альбоме есть «Песня для радио», но это чистый стеб и хулиганство, ее никогда в жизни не возьмут на радио. На концертах мы играем ее в панк-версии, это такой развлекательный бонус-трек, в котором я намеренно максимально упростила текст. Наверное, это наше высказывание на тему радиоформата – загадочного явления, в котором все бывает либо «очень сложно», либо «очень просто».
– У тебя очень серьезное музыкальное образование. Как ты считаешь, классическая музыка остается основой для твоего творчества?
Думаю, нет. В классике все значительно интереснее, каждая фуга – как детектив: есть множество линий, развитие, хитросплетения. Когда мне было пятнадцать, я садилась с клавиром у проигрывателя и следила за сюжетом по партитуре произведения. Могу сказать, что по форме перекличек нет. Что касается гармонии – переклички могут быть на уровне ощущения, какие ходы могут быть наиболее эффектны. Я могу это использовать, если вариант из классики органично укладывается в контекст песни.
– Что первично для тебя – текст или музыка?
Идея текста и музыки появляется одновременно – возникает ключевая фраза песни или некий куплет, и сразу же приходит на ум музыка. Потом начинается кропотливая работа. Я никогда не писала стихи отдельно, для меня это неотъемлемый компонент музыкального произведения. Кстати, умение воспринимать и передавать мир через музыку пришло ко мне довольно поздно, уже после училища. То же самое происходит с другими видами искусства – кто смог, скажем, по-настоящему понять Тургенева или Стендаля в школе? Умение воспринимать музыку связано с процессом взросления. Я помню, как в 15 лет плакала, слушая Римского-Корсакова, но это был результат эмоций – только сейчас я более-менее полностью понимаю его произведения. А может, пойму еще через тридцать лет. Но в одной из песен есть зашифрованная отсылка к нему.
– Тема прошлого часто возникает в твоих песнях. Какие у тебя с ним отношения?
Это сложный вопрос, на который, тем не менее, можно ответить короткой фразой – «прошлого не вернуть». Об этом одна из центральных композиций альбома «Ближе нельзя», песня «Все забудется», где есть строчка про «девочку с длинными косами» – то есть про меня в юности. Мой папа очень любил заниматься фотографией и сделал множество удивительных портретов. Один из них – как раз такой, как описано в песне – стоит у меня в комнате. Сохраненное на пленке воспоминание и мысли по этому поводу соединились в песню. Ее почему-то не взяли на радио в Москве, хотя композиция получилась очень искренней, и мы очень в нее верили.
– Созданию группы Вельвет предшествовал довольно продолжительный период, когда ты была очень далека от музыки. В чем причина такого поворота?
Причина заключалась исключительно в обстоятельствах и необходимости себя обеспечивать. В 18 лет я писала песни и собиралась делать музыкальную карьеру, но все это было очень наивно – это сейчас у многих в 18 уже пик карьеры, а я тогда была еще ребенком. В какой-то момент случилось так, что я осталась без надежд и средств, и к тому же еще училась в институте – и я намеренно ушла на самое «дно», чтобы избавиться от любых мыслей по поводу несбывшегося будущего: пошла торговать обувью в палатку у метро, проработала там полгода, всю зиму, график «через неделю», по 12 часов в день. Я разбила свои «артистические» пальцы, потому что надо было все время таскать коробки и застегивать и расстегивать сапоги. Потом оказалась в офисе – подруга попросила подменить ее в одной фирме на время декрета. Сейчас я иногда задумываюсь над тем, почему все так сложилось, но, видимо, этот опыт был мне необходим: я по характеру интроверт, предпочитаю все держать в себе, никогда не срываюсь – ни на людей, ни на обстоятельства. В итоге так прошло 5 лет. Потом позвонили знакомые, предложили записать мои старые песни. И так я снова попала на студию и поняла, что не пела целую вечность: голос совершенно изменился, многое пришлось начинать сначала.
– От прошлого – к будущему. Насколько далеко вперед ты смотрела, когда создавала группу Вельвет?
Честно говоря, я не думала о будущем. Это может показаться наивным, но это так. Мне хотелось записать песни с хорошими музыкантами, но давать концерты я, честно говоря, вообще не предполагала – до первого выступления. Нас позвали выступать на «рок-дискотеку» фестиваля в Юрмале на одной сцене с такими «китами», как Сплин, Король и шут, Агата Кристи, Ария. У нас тогда как раз пошли клипы на «Муз-ТВ», и мы проходили как молодая многообещающая группа. Первым опытом был какой-то рок-фестиваль в клубе «Б2» – мне надо было элементарно научиться держаться на сцене. Но настоящее первое выступление было перед многотысячной толпой в Юрмале – тогда я и мы все поняли, насколько это круто.
– Группа существует уже почти восемь лет. Альбом «Ближе нельзя», вышедший в этом году – третий по счету. Три альбома – это много или мало?
К.Б. Со стороны может показаться, что мало. Мне уже задают вопросы – когда будет что-то новое? А мне и думать об этом страшно: я вывернула наизнанку душу, чтобы написать эти песни, так что пока достаточно, тем более, что в последнем альбоме мы действительно выложились на двести-триста процентов.
– По твоим клипам создается впечатление, что тебе очень близок театр. Так ли это?
Честно говоря, я мечтаю о клипе, который был бы снят просто на улице, без костюмов и прочего антуража и реквизита. Возможно, режиссеры видят мой образ иначе.
– А на какие эксперименты со звуком ты идешь?
Первый альбом у нас был очень «живым», разнообразным в плане звучания. Тогда, кстати, в отношении Вельвета кто-то употребил термин «арт-рок». Второй альбом получился другим – его продюсировал солист группы Tesla Boy Антон Севидов и на нем мы больше работали с электронным звуком.
– В музыке группы Вельвет много мотивов, роднящих её с западноевропейской музыкой. Какие страны близки тебе в этом плане? Где тебе лучше всего пишется и имеет ли значение место написания песен?
Большинство песен я написала в своей квартире, в моей комнате, непосредственно за моим старым и расстроенным фортепьяно. Это мое персональное «рабочее место». Что касается звука, мы, конечно, в определенной мере учитываем требования радиоэфира, но при этом стараемся искать что-то новое. В целом, я не сторонница резких шагов, все придумывается в связи с конкретными задумками. Недавно мы начали работать с финской студией, связались с продюсером, который работал с Sunrise Avenue и Rasmus. Они сделали нам безумно интересную аранжировку, подтвердив свою репутацию специалистов в современной рок-музыке. Кстати, мне очень нравится Скандинавия и вообще север – не случайно же появилась песня «Капитан Арктика». Неясно, как эти новые идеи воспримут в России, но мы попробуем.
Комментарии